Рождественский экспресс  - Дэвид Бальдаччи

– Да, об этом. Рад слышать.

– Сколько я могла бы рассказать о неверных мужчинах! – Мисти бросила взгляд на священника: – И рассказала бы, если бы вас тут не было.

Она ущипнула отца Келли за щеки – тому, кажется, понравилось такое внимание.

– Должен вас предупредить, – признался священнослужитель Стиву и Джули, – я никогда прежде не посещал свадьбы в поезде. Думаю, такое вообще происходит в первый раз.

– Вообще-то нет.

Все посмотрели через проход туда, где ужинал Херрик Хиггинс.

– Такое случалось и прежде – в 1987-м, в «Тексас Игл». Он тоже едет от Чикаго до Лос-Анджелеса, только через Техас. Его называют «Поездом любви». Собственно, его маршрут еще длиннее, чем у «Чифа».

– «Поездом любви»? – переспросила Джули. – И почему его так называют?

Хиггинс вытянул ноги в проход и, прихлебывая кофе, начал рассказ.

В «Игл» работал легендарный проводник Зеб Лав. Этот человек был «что-то с чем-то» – с золотым сердцем и умением произвести эффект подобно артисту мирового класса. Он приходил к детям одетый Санта-Клаусом и дарил подарки, купленные на собственные деньги. Он ходил в школы прививать интерес к путешествиям поездом и был, пожалуй, одним из лучших ораторов в истории «Амтрака». Но что стало его коньком – так это делать пассажиров счастливыми. Он поощрял людей общаться, узнавал, чем они интересуются. Чарльз Куральт[35] даже делал про него репортаж. Так вот – 4 июля 1987 года в «Тексас Игл» поженилась влюбленная пара, а Зеб Лав имел к этому прямое отношение. Он даже участвовал в свадебной вечеринке, когда они доехали до Форта-Уэрта. Зеб был особенным человеком, да.

– Что ж, – сказала Джули, – надеюсь, наша свадьба будет хоть вполовину столь же хороша.

– О, не сомневаюсь, – ответил Хиггинс. – Как я понял, Роксанна Джордан отвечает за музыку. Когда рядом эта женщина, все идет замечательно. Поверьте мне.

* * *

Над Тихоокеанским Северо-Западом тем временем происходило важное метеорологическое явление. Сталкивающиеся восходящие и нисходящие потоки, холодные и теплые фронты, растущая из-за близости к побережью влажность, дующие с огромной нарастающей скоростью высотные ветра – все это смешивалось, закручивалось и начинало перемещаться на восток. Схожая комбинация погодных условий сформировалась почти в том же самом месте в ходе одного из путешествий Марка Твена через Неваду более 140 лет назад. Результатом стало стремительное наводнение ледяной водой, а затем – буран такой силы, с каким большинство никогда не сталкивалось даже в местном суровом климате фронтира[36]. Если верить его рассказу – а мистер Твен в этом плане всегда стоял на шаткой почве, – то этот эпизод едва не стоил знаменитому писателю жизни.

Все еще по большей части не замеченный американскими синоптиками шторм повернул на юг и, врезавшись в твердую стену северных Скалистых гор, стек по хребту горной цепи, словно капли воды с провода. Хотя никто еще не мог определить, где формирующийся шторм ударит со всей яростной леденящей силой, его цель, похоже, находилась прямо на пути следования «Саутвест Чиф», причем в очень интересной точке. Это было отдаленное, пользующееся дурной репутацией место на юго-востоке Колорадо – перевал Ратон: самая высокая точка маршрута поезда и самый сложный железнодорожный участок в стране. Поезду нелегко взобраться по нему даже в хорошую погоду, а когда она станет по-настоящему скверной, «Саутвест Чиф» будет идти почти на пределе.

* * *

Позже той же ночью человек в черном снова прошелся по купе. На сей раз он вел себя еще осторожнее из-за царящей в поезде атмосферы повышенной бдительности – на сто процентов удостоверяясь, что поблизости никого нет. Успеху вора способствовал тот факт, что многие сейчас либо ужинали, либо посещали особое мероприятие в вагоне-люксе. В самом деле, пассажиров «Саутвест Чиф» усердно развлекали, и они не заботились об охране своих ценностей. Вор шепотом сказал «спасибо» и принялся обчищать попутчиков.

Вагон-люкс трясся, и вовсе не из-за дефектов железнодорожного полотна. Посреди вагона стояла Роксанна с микрофоном в руке – впрочем, не то чтобы она нуждалась в усилителе звука: ее бы и так услышали – и исполняла песню за песней, каждую громче и эмоциональнее предыдущей. В битком набитом вагоне все устремили на нее взгляды, впитывая каждую ноту. Мальчики из главного хора Лос-Анджелеса, решившие лечь спать позже обычного, находились там же и внимательно слушали истинного мастера, поющего чисто из любви к искусству. Смотреть и слушать концерт Роксанны Джордан в поезде стало лучшим жизненным уроком для этих молодых людей.

Том в дальнем углу вагона напевал себе под нос мотив, который исполняла Роксанна. По окончании представления пассажиры стоя наградили ее овациями, а затем принялись расхаживать по вагону, бурно обсуждая только что увиденное и услышанное.

Внизу в курительной комнате Макс и Мисти наслаждались купленными в Чикаго сигарами. Мисти читала по ладоням судьбу всем желающим. Поскольку было Рождество, она ограничивалась оптимистичными предсказаниями, находя в линиях каждой протянутой ладони какие-нибудь потенциальные праздничные чудеса.

Элеонора в своем купе делала примечания насчет возможных сюжетных ходов сценария, однако не могла сосредоточиться. На сей раз все было по-другому. Она привыкла брать чужие сценарии и переделывать, а не создавать собственные с нуля. Женщина продолжала строчить в блокноте, пока не осознала, что написала жирными, объемными буквами «Том Лэнгдон». Она разорвала листок и выбросила, после чего легла и прикрыла лицо рукой.

– Какие-то проблемы?

Элеонора посмотрела на дверной проем. Там, уставившись на нее, стояла Роксанна. Она утирала со лба влажной губкой трудовой пот, накопившийся после представления.

Картер села:

– Просто немного раздражена, наверное.

– Ну, должна сказать, ты пропустила неплохое шоу в вагоне-люксе.

– Вообще-то, я все услышала. Его транслировали по громкой связи. Ты была потрясающа. Лучшего пения я не слышала.

Роксанна посмотрела на усыпанный скомканной бумагой пол:

– Как продвигается история про поезд? Нам бы не помешал железнодорожный блокбастер от Макса Пауэрса, чтобы народ и правительство снова заинтересовались нами.

Элеонора смущенно улыбнулась:

– Должна признать, я не так уж много знаю о поездах. Не ездила ими со времен колледжа – во всяком случае, не американскими. И я не уверена, что за несколько дней на колесах освоюсь достаточно, чтобы воздать поездам должное.

Роксанна присела на край кровати.

– Ну, я работала на этих поездах дольше многих и все равно не знаю их до конца. Пожалуй, поэтому мне так нравится моя работа: каждый день что-то новое. Иногда приятное, иногда не очень, но, так или иначе, это заставляет не сидеть на одном месте и думать головой, что есть хорошо.